Я сидела на кромке мира,
карауля момент,

когда ломается
ангельский
мальчишеский дискант
и становится баритоном;

когда раскрывается утром бутон;
когда застывает бетон —
а с ним вместе — неосторожный
голубиный дурацкий след —
вечный теперь,
как отпечаток голливудской звезды
на «Аллее славы».

Я сидела на кромке мира,
карауля тот самый момент —

и я ни за что не смогу объяснить,

как я смогла

снова

его упустить

***

пока играла пассакалия букстехуде
синяки на теле неба моего
возникали

из ниоткуда — и

облака на небе тела моего
сгущались

из ниоткуда — и я

рассасывалась
рассеивалась

в никуда

***

восковая фигура элвиса пресли
во дворе закрывающегося
провинциального музея

на майском солнце
блестит себе речка каменка
(like a river flows surely to the sea)

розовые лапки голубя
увязли в липком рокабилли
(some things are meant to be)

я растопленный воск: for I
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ can't
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ help⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀falling in love with you

***

Если

⠀⠀⠀⠀⠀⠀у моей России
⠀⠀⠀⠀⠀⠀длинные косички,
⠀⠀⠀⠀⠀⠀у моей России
⠀⠀⠀⠀⠀⠀светлые реснички,
⠀⠀⠀⠀⠀⠀у моей России
⠀⠀⠀⠀⠀⠀голубые очи —

то на меня, Россия,
ты вообще не похожа ничем:

я — тëмная

...Чтобы не было страшно, Марьюшка (неустановленное количество)
повторяла считалочку:

«Аты-баты, шли солдаты...»,

когда

на свет божий лезло:

Сатана, Люцифер, Иблис и другие термоядерные дегенераты;
разномастная свора хрюкающих
мелких душонок с мизерными личными переживаниями;
кучка безумных подонков и нацистов литературы,
живущих химерами и блудом, смешанным с молитвами
в болоте реакционной мистики, порнографии и политической импотенции ублюдков и выродков,

которые хотят смерти нам, России,

потому что считают нас, советских людей,

бездельниками и уродами
со слюной, стекающей по подбородку

от вырождения —

(и всего доброго, и хорошего настроения).

...Чтобы не было страшно, ночами
Марьюшка
закрывалась на амбарный замок
от всех верховных властелинов ада,

от языка ненависти
и от ненавистного языка —

и отгоняла куда подальше
⠀⠀⠀⠀⠀⠀ соседского чëрного кота.

Ей не моглось больше

ни рассматривать друг друга иначе как в оружейную оптику,

ни вглядываться в циклопий глаз своего столетия

(«...Аты-баты, на базар...»):

ей хотелось лишь

грызть и кусать,
до крови
кусать и грызть

ломтик чарджуйской луны, повторяя:

«Спокойной ночи, ночь»

***

один мальчик

(худенький такой
большеголовый
похожий на барабанную палочку)

всю жизнь мечтал съездить
на Мертвое море

потому что там никогда не тонут

(плавать он не умел)

бывало бьется головой отцу
в огромный пивной живот
похожий на барабан
обтянутый
ставшей безразмерной
футболкой

канючит

ну поедем ну поедем

а отец ему все

не в этом году сынок
в этом году не получится
в этом году тоже не получится
тем более границы закрыли
ты уже большой
ты должен сам все понимать

и мальчик стал понимать все сам

а потому
первым делом

научился плавать

теперь он плавает
в местной речке

(говорят
прошлым летом
тут унесло течением
деревенского парня
правда тот был в стельку)

а мальчик-то не такой

мальчик четко

и трезво

будет бить в барабан
будет бить в барабан
будет бить в барабан
будет бить в барабан

на марше жизни