*

мы сошлись, может быть, на любви к клауд-рэпу, аэстетике — и тот видос с бульваром дэпо,
где он, как мы предположили, на секунду понимает нечто, нам недоступное, но
схватываемое, словно предположение о жизни rare gods, теперь отзывается то ли
болезненно, то ли неважно как, — а тот инвариант шахматной партии, придуманный по
накурке (ты хорошо крутишь, по заветам учителя), — а та ходьба, с которой сравнил
после — на вручении тех регалий, от воспоминания о которых теперь, должно быть,
плюешься — мои стихи — в поисках чуфальни, исчезающей, как и твое письмо
(прозрачность, патриотические гимны упоминаются (дожили, блин)); и ведь не хочется,
чтобы было кому-либо стыдно, вообще как-то сложно писать об этом, пойми, может быть,
даже сложнее, чем молчать (ты говоришь «россия», и мне хочется... дать пощечину?
заплакать? включить бумбэп? больше никогда не заходить в музеи? лин хедженян? асмр?
путин? нужное подчеркнуть? занавес?), поскольку молчание хоть как-то бы оправдало...
но если... скворцы... литературные приемы... книжка диктуется... роман растет... ростик...
растерянность… память; в конце концов, эти флуктуации станут критическими, но сейчас
еще можно что-то исправить, как я надеюсь, а то — патриотические гимны (дожили, блин,
я пробиваю череп фейспалмом, до восьми утра не могу заснуть, как бы в воронке
схватывания комплексного невроза товарища) — привет-привет! это я, горная птица на
проводе, какой-нибудь глупый эпитет, речи, вот и приходится повторять: как же так, как
же так, как же так — и только осколки ответа

*

я залип в видос про распад югославии,
когда ты позвонила в рамках поддерживающего общения

даже не знаю, что написать далее,
чтобы это не выглядело как оправдание

я залип в видос про распад югославии,
и балканы горели вокруг, мы промямлили

десятиминутное самоуспокоение,
а потом мы спустились в город сараево

или глубже по стремной спирали несуществующей,
где я перечислил тебе всё самое страшное о чудовище,

время от времени обитающем в пятке писателя,
ты сначала не нашлась, что ответить, но позже ответила,

когда мы стояли, словно таканки, предатели племени,
и сгорали, как дирижабли, прародители в пламени,

или это помехи рвали твой голос на составляющие,
что-то такое меня почувствовать заставляющие…

*

хочется в карелию — поесть веток
хочется в белград — проспать праздник
хочется на марс — принять битву
хочется на севан — сгореть нахуй

хочется в осенний питер жечь листву
хочется в уфу озираться по сторонам
или долго смотреть в туман пустыря
плотный и горячий как вак-беляш

или же прохладный как пиво шихан
выпитое в новостройках где ничего
сквозь туман не видно где ничего
множится но мнется броситься в бой

две тысячи девятый счастливый год выблевать из памяти как ситком
ничего не значащий перед лицом
этой хуеты этой хуеты

будто булатовский зевать ворон
узнавать по-новому бывший мир
закопать себя там где никогда
не видал никто не видал никто

*

все эти страны нам приснились
ты стоишь под часами в полдень
в твоих руках путеводитель
фантазмы запада демоны востока

резня этих там, тех здесь, резко
прочерчивается граница по языку, коже

территорий нет, придумка, приснились!

кричу политику в ухо вызываю жалость

хочется спросить всеми этими странами
кто наградил нас или себя наградили сами мы???

или приснились: полдень, путеводитель,
материк растет или брат-вояка

и куда ведет серпантин ты не видел
мокрый снег вопросительный знак

азбука некой земли под ногами
и слова все эти страны приснились
я ничего не понимаю кричу политику в ухо
или это политик сообщает с трибуны?

подтвержденные страны или серые зоны
зависит от фазы сна даты рождения

переговорные комнаты хлеба
полнятся диктатурой причин и следствий

азбука некой земли всегда под ногами
мокрая получается был дождь в ереване

получается был снег в петербурге
когда кто-то держал в руках путеводитель

когда свои прятали чужих от своих же
когда свои прятали своих от своих же

*

я все эти годы типа читал берроуза,
не замечая, что из головы прорастает береза

я помню бабушка привела меня на кораблик,
где я читал про василия теркина ветеранам

мы с ними сплавлялись по речке белая,
салатиками друг друга балуя,

в основном это были женщины, получается, ветеранки,
но, с другой стороны, «вечера на хуторе близ диканьки»,

прочитанные в жаркое дачное лето,
в то нереальное время до интернета...

в общем, они хотели видеть во мне певца на кораблике,
они мне что-то странное нацарапали

на подкорке, сравнимое разве что
с обстановкой в подъезде непраздничной,

той, где мальчики пиздят мальчика;
мальчики — мальчика-с-пальчика

*

не представляю каково это продолжать
метаметапейзаж описывать там где небо
разрезает то чего нельзя называть
даже за попытку можно сказать пасебо

я живу в тупике самостроя недалеко
от вокзала рядом с каналом пленные немцы
а когда синеет верхнее немолоко
арарат начинает приоткрываться

но походу вам этого незачем знать
вы же там где я даже не представляю
хотя вроде и здесь агентурная рать
заливается непредсказуемым лаем

позапрошлых широт плавающие места
в этом лае едва различимы однако
мне хватает e2 — e4 моста
как дурного предчувствия или знака

или всё-таки недосягае мы мы для них
пусть вопросы тогда запускают память
на краю мсг расположен тайник
где лицо соседки приходится прятать

потому что машин известные номера
как подвижная уния точат округу
и высовывать греке руку пора
и высовывать греке руку

*

я не солдат, попустило
вина сквозь меня проходит,
будто трек кумира этих подростков,
которые без выхода, без надежды

двухтомник аронзона передан,
слава бог_иням, сраный перечень
хероты предыдущей, что ли, потерян,
и смертельно никто не изранен

за фонетику не отвечаю реально
если выключить фильм захотят пускай выключают
ментоангелы, я обращаюсь к вам!

мне не нужен был этот мешок за плечами
я не крал его из запретного места
я хочу веселиться со своими друзьями,
пить языки, исследовать землю

мирно присматриваться к прохожим а также
к обитателям неприметных туннелей
пеленой просроченного внимания

ожидание или реальность ссоримся из-за кошек и денег
забываем о капитале куда нас заносит

череп коня переполнен прошлого вещи
они разного цвета текстуры формы

они не помещаются в его лабиринты
словно 1234 программных текста

и говно прорывает церемониальную комнатушку
а казалось дворец принимающий президента