Группа «Ранетки» исполняет мэшап из песни «Такого, как Путин» коллектива «Поющие вместе» с собственным бэнгером «Мы ранетки», предлагая залу кричать вместе с ними «Просто мы такие детки, // Мы ранетки, // Такие, как Путин». Глеб Самойлов после недавнего конфликта с братом и громкого роспуска их легендарной Агаты Кристи страдальчески утыкается в плечо гитаристу своей новообразованной группы The Matrix, а после исполняет с ними «Мы будем вечно жить на сайтах ФСБ» из их острополитического альбома «Прекрасное жестоко». Из жюри и тех и других осчастливливает ехидными комментариями Антон Красовский. Это не лихорадочный сон, а быстрый пересказ рубрики «Песни молодости и протеста» выпуска программы «Музыкальный ринг» 2011 года. Важное уточнение: к 2011-му году программы «Музыкальный ринг» в том виде, в котором ее знали и любили зрители начиная с 1986-го года, уже не существовало, в 2010-м году ей на замену была запущена одноименная передача на НТВ. Внешне она сохранила все атрибуты прежней программы, но содержательно уже едва ли на нее походила. Как пишет Дарья Журкова в книге «Песни ни о чем», вместо привычных дискуссий о музыке «был взят курс на скандальность их [журналистов] реплик, что тоже не пошло на пользу передаче». По выпуску с «Ранетками» это хорошо заметно: девушкам хамят, обесценивают их достижения, едва ли дают сказать слово об их творчестве, сосредотачиваясь на бизнес-стратегиях их продюсера Сергея Мильниченко и его интимных отношениях с участницами группы. Доходит до того, что журналистка Катя Гордон задает вопрос «Что вы будете делать, когда он не захочет вас трахать?». В итоге, когда, после описанного мной в начале перформанса звучит вполне резонный вопрос «А против чего вы все-таки протестуете?», он звучит совсем не конструктивно, а только как способ в очередной раз поддеть.

Итак, парадоксальным образом уличая «Ранеток» в коммерциализации и эстетизации их бунта, журналисты на «Музыкальном ринге» все же подтвердили маргинальную позицию артисток. Странные отношения «Ранеток» и их прямых предшественниц t.A.T.u. с собственным протестом, как кажется, стоит анализировать как особое капиталистическое порождение западного феминистского панк-движения 1990-х годов.

Riot grrrl — движение, о котором идет речь, в равной степени значимо и для панк-культуры, и для феминизма. Девушки, уставшие от того, что рок принципиально отказывался их включать, объединялись для создания панк-зинов, а после и в музыкальные группы (самые известные: Bikini Kill, Bratmobile, Slant 6). Они писали, говорили и пели о гендерном неравенстве, сексуальном насилии, репродуктивном давлении, гомофобии. Здесь резонно будет задать вопрос: как все это связано с продюсерскими, местами эксплуатационными, проектами групп, поющих — в лучших традициях — преимущественно о любви.

На это я могу ответить, что рассматривать t.A.T.u. и «Ранеток» как протестных исполнительниц, безусловно, глупо, но этого никто и не предлагает. Тем не менее, отказать последним в эмансипаторном потенциале их музыки, на мой взгляд, не менее ошибочно. Бунтарство t.A.T.u. — неотделимая и принципиальная часть их образа, на это работают и неконформная сексуальность героинь, и дерзкое поведение на интервью: чего стоит серия их скандальных появлений на американских вечерних шоу в западном туре, где они в преддверии войны в Ираке появлялись в футболках «Хуй войне», целовались на выступлениях вопреки запрету, благодаря чему гитарист внезапно получил дополнительное экранное время, и довольно фамильярно общались с ведущими задолго до того, как Билли Айлиш забралась с ногами на кресло в программе «Вечерний Ургант».

О том, что все это, от сапфического сюжета до политической провокации на западном телевидении, было гениально сработавшим коммерческим планом продюсера Ивана Шаповалова, известно стало позже. Впрочем, несмотря на очевидную ориентацию на западный рынок, обличение американского милитаризма было в программе группы, когда и самой группы еще не было. Первой записью, с которой началась история t.A.T.u., была пронзительная баллада «Югославия» о натовских бомбежках в исполнении Лены Катиной. При этом политика в РФ интересовала продюсеров и исполнительниц в последнюю очередь. Несмотря на скандалы в медиа, обвинения в сексуальной девиации и распущенности, в 2003 году именно t.A.T.u. едут в Ригу представлять Россию на «Евровидении», где занимают 3-е место. При этом после того, как стало известно, что у обеих девушек есть парни, какое-то время группа пыталась придерживаться почти просветительской риторики: мол, мы сами к сообществу не относимся, но мы хотели ему помочь. Все это посыпалось после 2013 года: запрет на ЛГБТ-пропаганду и усиление гомофобных тезисов в государственной идеологии. Вскоре после этого Юлия Волкова в интервью заявила, что вряд ли смогла бы принять сына-гея, а «Нас не догонят» стала саундтреком к выносу флага на сочинской олимпиаде 2014-го. Протест t.A.T.u. оказался универсальным, перенаправляемым в любую удобную (коммерчески выгодную) сторону: сегодня мы против системы угнетения меньшинств, завтра против Америки, а через 10 лет против всех, кроме, разумеется, России. И все же 20 лет спустя песни t.A.T.u. остаются востребованными, на мой взгляд, именно благодаря звучащей в них свободе и существуют, по сути, отдельно от истории, за ними стоящей.

Тут мы наконец подходим к главному, то есть к музыке. Принципиальный пункт программы riot grrrl — слышимость женских голосов как в метафорическом, так и в прямом смысле. Дебютный альбом t.A.T.u. «200 по встречной» 2001 года открывается надрывной песней «Клоуны», с первых секунд которой мы слышим растянутый истошный крик «попроси меня» Юлии Волковой, возникающий потом как рефрен в припеве. Вообще вокальный дует Волковой и Катиной идеально продолжает их сценические образы: осторожный, воздушный фальцет Катиной подчеркивает утрированную феминность ее героини, особенно на контрасте с резким, кричащим голосом Волковой, ее «пацанской» стрижкой, напускной грубоватостью и характерной хрипотцой. Этот дребезг достигается за счет смыкания ложных связок, в вокале эту технику называют расщепление. или дисторшн, и относят к практикам экстремального вокала. Вот что Лена Катина рассказывает о записи «Нас не догонят»: «Очень хорошо помню, как она записывалась, потому что Юльке надо было орать эти безумные ноты страшно сильным голосом, на которых она тогда сорвала себе глотку». Сама Катина поет субтоном, техникой, которую часто называют вокальным шепотом. Ее особенность, как можно догадаться, в количестве воздуха, как бы разбавляющего звук, — обычно мы называем это придыханием. Различие есть и в регистрах: Волкова поет преимущественно в грудном, Катина, кажется, только в головном.

Создатели группы хорошо понимали выразительность этого сочетания, по крайней мере отчасти, на нем строится ее динамика. Основные композиции t.A.T.u. можно, сильно упрощая, описать следующей схемой: одна шепчет в куплете, вторая вопит на припеве под жесткий бит, после чего в бридже оба голоса срастаются в единое звучание. Сам этот динамический прием едва ли можно назвать новаторским, однако для женского дуэта такое решение оказывается безусловно ярким. Вместо привычного контраста женского и мужского вокала или, на худой конец, чего-то вроде женского дуэта Baccara, голоса участниц которого почти не различимы, продюсер сталкивает два очень разных голоса двух очень разных, хоть и одетых одинаково девушек. Причем обе поют очень высоко, в угоду стереотипичному восприятию высокого голоса как феминного. Однако контрастность исполнительских техник и тембров создает целый спектр звуков девичьих голосов.

Поэтика текстов в альбоме также работает на этот эффект. Посмотрим на первый куплет суперхита «Нас не догонят»: после уже знакомых нам выкриков Волковой в заглавной строчке резкий танцевальный бит стихает и под тихое фортепиано полушепотом вступает Катина с текстом:

Только скажи, дальше нас двое,

Только огни аэродрома

Мы убежим, нас не догонят

Дальше от них, дальше от дома

Обилие шипящих и свистящих звуков в сочетании с распевными гласными (одно слово «аэродрома» занимает целую музыкальную фразу) будто случайно подстраивается под характерную технику вокалистки. На втором четверостишии снова вступает бит, и звучит оно уже совсем по-другому:

Ночь проводник, спрячь наши тени

За облака, за облаками,

Нас не найдут, нас не изменят

Им не достать звезды руками

От романтичного «дальше нас двое» мы видим переход к протестному «нас не изменят» (так, кстати, потом будет называться один из альбомов «Ранеток»). Помимо этого, здесь уже больше звонких, сонорных звуков, громоздких сочетаний согласных, текст звучит не напевно, а отрывисто, как бы подготавливая слушателей к резкому, дерзкому звучанию припева:

Небо уронит ночь на ладони,

Нас не догонят, нас не догонят

Те же звонкие согласные, ритмический рисунок, создающих странное дробление слов (не/боу/ронит), еще более усиленный бит и дисторшн Волковой на рефрене «нас не догонят» и тонкий, почти жалобный голос Катиной, эхом этот рефрен продолжающей вместе работают на предельное ощущение отчаяния и свободы у слушателя.

Все тексты состоят из огромного количества повторов слов и фраз: «попроси меня» в «Клоунах», «полчаса» в «30 минут», «досчитай» в «Досчитай до ста», «робот» и «полетели» в «Роботе» и так далее, «покажи» в «Я твоя не первая» (рефрен «покажи мне любовь», кстати, название фильма, который подарил Шаповалову концепцию группы, видимо, на пару с фильмом «Вас не догонят»). Все повторяющиеся слова, вместе с созвучными им и с ними рифмующимися, как бы завораживают, гипнотизируют слушателя, соответственно приему, в котором слово, повторенное много раз, утрачивает значение и превращается в набор звуков. Все это позволяет слушателю, согласно формуле Младена Долара, «сосредоточиться на голосе, а не на послании». Конечно, ключевые мотивы альбома: подростковое одиночество, растерянность, взаимное непринятие и непонимание с миром взрослых — прочитываются в лирике, но едва ли первостепенную роль в этом играют тексты, а не голоса, их поющие.

Схожая ситуация и у других наших героинь. Дебютный альбом «Ранеток» 2006 года с выразительным названием «Ранетки» открывается, чтобы уже и до тупых дошло, песней «Мы ранетки». Первую секунду песни, еще до барабанного удара. заполняет уже не просто кричащий вокал, а синхронный визг участниц группы. До 2006 года на нашей сцене женщины кричать не очень любили, даже рокерши и даже в СССР. Пока Егор Летов орал, что вечность пахнет нефтью, Янка Дягилева любовно пропевала каждую ноту самого отчаянного текста. В мизогинном манифесте постсоветского рока «Я ненавижу девочек» Умка пела: «Они визжат, бутылку пива // Раздавив на троих. // Они так любят друг друга, // А я ненавижу их», брезгливо противопоставляя девчачий «визг» отважному мужскому крику коллег по цеху. Рок-героини нулевых Земфира и Диана Арбенина предпочитали панковскому крику изящное, блюзовое звучание. И вот тут я возвращаюсь к riot grrrl.

Несмотря на то, что, как и в случае с t.A.T.u., каждый шаг группы был спланирован их продюсером Сергея Мильниченко, слушательницам, а в последствии зрительницам сериала активно продавалась видимость того, что в панк-культуре называется DIY (do it yourself). «Ранетки» — такие простые девочки-школьницы, а не профессиональные музыкантки. Во всех интервью девушки из раза в раз повторяют свое кредо «мы играем, потому что нам по кайфу», так ли это далеко от действительности, учитывая, что, если верить светским сплетням, разбогатеть на их творчестве удалось только Мильниченко, сказать трудно. Сам Мильниченко любил говорить, что он занимается только бизнесом, а в музыку девочек не вмешивается. Эту легенду разоблачить куда проще. Огромную роль в сериале играет процесс написания песен — героиня Ани, от лица которой в первом сезоне ведется повествование, не только ведет дневник, но и сочиняет стихи, все золотые тексты группы. Наташина героиня сочиняет музыку всероссийских хитов на гитаре отца, которого никогда не видела, пока мама кричит ей с кухни: «Наташ, иди завтракать». В реальности же автором подавляющего большинства песен на альбоме «Ранетки» числится, как не трудно догадаться, Сергей Мильниченко, с ним продюсер Дмитрий Попов. Только две песни «Это все о ней» и «О тебе» написаны в соавторстве с Аней Рудневой, в песнях «В Москве всегда весна» и «Тебя любила я» соавторкой текстов выступила Лера Козлова.

То, что в сериале от «Ранеток» осталась только их музыка, а все остальное было стратегически прописано продюсерами и сценаристами, вовсе не секрет, иначе это было бы реалити-шоу, а не сериал. Более того, «Ранетки» могли быть уникальным проектом для российского телевидения, но одновременно с этим фильмы и сериалы о подростках-музыкантах, запускающие карьеру уже реальным звездам, оказались огромным явлением на западе: The Cheetah Girls, Jonas Brothers и, конечно, «Ханна Монтана» стали безусловными хитами Disney+, подарив каналу преданных зрителей, а юным артистам не менее преданную фан-базу. От диснеевских сериалов «Ранеток» отличал, как это ни прозаично, низкий бюджет. Как кажется, тем не менее, этим он и подкупал — пронзительной аутентичностью. Начиная от того, как девочки были одеты, заканчивая изображением быта московских семей, российской школы — все это выглядело удивительно правдоподобным, Ранетки в сериале не были недоступными звездами, они были такими же «простыми девчонками», как и те, кто их боготворил.

Поскольку через сериал создавалась мифология группы, там и стоит начать искать ответ, на мой главный вопрос: на что направлен протест, который нам здесь так отчаянно пытаются продать. Как и в случае с t.A.T.u., это в первую очередь так называемый конфликт отцов и детей, что не удивительно, поскольку речь идет о подростках. Главной антагонисткой сериала выступает математичка по кличке Терминатор, за много сезонов сериала, кажется, так и не сумевшая справиться с главной трагедией ее жизни — то есть, распадом СССР, и почему-то беспрекословно верящая астрологии. Она ненавидит рок, считая его началом морального разложения, и постоянно пытается помешать героиням заниматься музыкой, пока более либерально настроенный директор и молодой, прогрессивный историк (вместе с физруком, главный интерес которого, видимо, его 16-летняя ученица Лена) группу всячески поддерживают. Эта, в общем-то ложная, дихотомия советского традиционализма и прогрессивизма, очевидно российского, имеет более глубокие корни, чем может показаться. В действительности, для русскоязычной рок-культуры распад советского союза стал не меньшим потрясением, чем для консервативных учительниц математики. В первую очередь потому, что обесценилась социально-политическая программа исполнителей, протест утратил свою основную мишень — режим. Во вторую, и это очень важно в нашем контексте, в отличие от рока западного, наш рок был совершенно не готов к капитализму, привычные институции (рок-клубы) утратили свою актуальность, а сами музыканты не имели навыка взаимодействия с экономическими силами. Этим и было обусловлено появление в конце 90-х «Нашего радио» и их фестиваля «Нашествие». В изменившемся, уже российском контексте «Наше» стало посредником между музыкантами-производителями и слушателями-покупателями, при этом продавая все такой же гетерогенный и все же очень маскулинный, брутальный рок, в который «Ранетки» совсем не вписывались. При этом идентифицировать себя с героинями эстрады, чьи образы рисовались мэйл гейзом, они также не хотели. Для «мужской» рок-культуры они были чересчур феминными, для остального общества феминными недостаточно. Если движение riot grrrl возникло в ответ на мизогинию панк-культуры, успех Ранеток был обусловлен мизогинией нулевых вообще, когда поп-культура предлагала очень узкий спектр того, что из себя должна представлять нормальная женщина, 5 очень разных участниц Ранеток предлагали целых 5 очень разных ролевых моделей, и в каждой песочнице девочки в группах по 5 человек распределяли между собой их образы, как за 10 лет до того было с культовым герлз-бендом Spice Girls.

Была в программе «Ранеток» и попытка зацепиться за социальную повестку (да, далекая от феминистских практик riot grrl): преимущественно социальные рекламы против курения и за здоровый образ жизни. В сериале были попытки затронуть и более острые темы: сюжет с нежелательной беременностью Леры и ее намерением сделать аборт, ВИЧ-положительный бойфренд Наташи Юра. Правда, обе истории стерилизованные под юную аудиторию — Лерин тест оказывается ложноположительным, Юра, заразившийся ВИЧ, разумеется, через неудачное переливание крови, улетает в Швейцарскую клинику, чтобы не мешать Наташе быть счастливой. Надо отдать должное продюсерам и за рекламные интеграции тампонов, за которые «Ранеток» нещадно высмеивали: все же в нулевых это был большой шаг — признаться с экрана, что и у звезд бывают месячные, и говорить об этом так легко.

Что же до музыки, в ней до предела докручено надуманное противоречие между девичеством и рок-н-роллом. Решение усадить за все инструменты классической рок-группы девочек-подростков и позволить им сходить с ума на сцене, почти как Игги Поп в лучшие (или худшие) годы The Stooges, под песни, которые героиня Леры в сериале самокритично называет «Розовый рай, голубой трамвай» было, как минимум, смелым. Песни Ранеток никогда не претендовали на большее, чем они были: девчачья музыка для девочек, но музыка в жанре «рок». В них было место и дурачеству: «Ну-ну, еще немного, я совсем не тороплю, // Дойдем до поворота, я почти его люблю», и гедонизму («Наслаждайся»), и индивидуализму. Последнего у «Ранеток» вообще очень много: «И ей снится, что не хочет // Быть ему лишь верна», «Я не твоя, не твоя ошибка, // Не твоя судьба, // Не дыши моей пылью, видишь, // Это моя луна». Без всякого смущения Ранетки швырялись барабанными палочками, падали на колени под мощные гитарные соло и визжали о своем, о девичьем. Именно в этом они так похожи на панк-исполнительниц девяностых, показательно предпочитавших слово «girl» более серьезному «woman» и выходивших на сцены рок-клубов в кружевных ночных рубашках. Образы riot grrrl часто связывают с детской утопией, в которой девочки обладают такой же свободой, как мальчики, оставаясь при этом собой.

Показательно и то, что, за исключением Наташи и сменившей Леру Нюты, все девушки выступили вокалистками и, как и в случае с t.A.T.u., у каждой была своя особая техника. Лера, спевшая большую часть песен, отличалась ярким, немного детским тембром и сильным голосом, позволявшим брать даже довольно высокие ноты в грудном регистре. Голос Лены, наоборот, низкий, хриплый, ее песни звучали взрослее, драматичнее. Самое энергичное, переполненное классическими рок-н-рольными приемами пение у Жени. С Аней ситуация особая, поскольку после ухода Леры именно она заняла место основной вокалистки, вероятно, из-за сходства тембров. Ее голос также звучал по-детски, при этом технически она Лере явно проигрывала, что компенсировалось самыми разными инструментами — от уже знакомого нам придыхания до довольно необычной артикуляции. Это можно услышать и на альбоме «Нас не изменят», записанном уже без Леры, например в песне «Я в шоке» специфическим образом произносятся слова «ночей», «горячей» примерно как «ночеией». Но лучше всего это заметно на живых выступлениях, на которых во время пения она мимикой ужасно напоминает Мика Джаггера (его странная, утрированная артикуляция становилась даже предметом комедии на Saturday Night Live). Так, даже с текстами, склеенными из одного набора клише, и почти всегда одинаково звучащим инструменталом, продюсеры получили возможность создать разнообразное звучание за счет распределения сольных партий между четырьмя девушками, поющими очень по-разному, при этом все пели дерзко, как могли по-рокерски, ни одна из них не звучала стереотипно феминно, никакого фальцета и сексуального шепота, зато очень много крика.

Безусловно, критиковать продюсерские стратегии, эксплуатирующие женщин, их проблемы и протест, можно и нужно. И все же дискурс, отказывающий женщинам в контроле даже над звуком своего собственного голоса, будто русалочкам, променявшим голос на славу, кажется мне опасным. Кто бы ни стоял за промо-кампаниями, образами и текстами, именно голоса, поющие, шепчущие и вопящие заставляют слушательниц подпевать и объединяться вокруг музыки, которой вдохновляются, в которой узнают себя, с которой они не так одиноки.